Японская энергетика здравого смысла. Атомная промышленность в контексте внутренней политики Страны Восходящего солнца

8 марта 2019 года правительство Японии приняло новую Базовую политику восстановления районов, пострадавших от катастрофы на АЭС «Фукусима 1», произошедшей в марте 2011 года.

«Фукусима» давно стало именем нарицательным как образ ужасной катастрофы. 11 марта 2011 года землетрясение в Тихом океане вызвало цунами с высотой волны 10–20 м на протяжении 250 км северо-восточного побережья японского острова Хонсю. Ущерб от природной катастрофы был колоссальный, погибло 18 430 человек, были разрушены многие объекты инфраструктуры в наиболее освоенной прибрежной полосе на 20–30 км от берега.

Природная катастрофа дополнилась техногенной. Активные зоны четырех из шести реакторов АЭС «Фукусима 1» были полностью разрушены, так как волна цунами повредила системы электроснабжения установок их охлаждения. Реакторы перегрелись и взорвались с разрушением активной зоны и опасным радиоактивным заражением в радиусе 30 км. Техногенная катастрофа вызвала необходимость экстренного отселения жителей.

Но наиболее значимо то, что катастрофа на АЭС «Фукусима 1» вызвала процесс пересмотра отношения к АЭС как к экологичному, дешевому и безопасному энергетическому ресурсу не только в Японии, но и во многих странах мира.

В самой Японии пересмотр усугублялся внутриполитическим кризисом, сменой правящей партии. При этом прервался феноменальный пример в послевоенной мировой истории, когда при строгом соблюдении всех демократических процедур в стране десятилетия правительства формировались одной партией, которой противостояла довольно крупная группировка оппозиционных партий.

Содержание решения о новой Базовой политике восстановительных работ (2019) свидетельствует, что, по оценке правительства Японии, через восемь лет после катастрофы основные экономические и социальные проблемы по ликвидации последствий катастрофы всего пострадавшего региона уже решены. Завершено восстановление и реконструкция примерно 30 тыс. домов и строений, что составляет 98% от первоначальной оценки. Восстановлены железные и шоссейные дороги, мосты и портовые сооружения, другие объекты инфраструктуры.

Число эвакуированных во временные жилые комплексы лиц, пострадавших от цунами, превышавшее 110 тыс. человек, сократилось до 3 тыс. Но этого нельзя сказать о проживавших в 30-километровой зоне от АЭС. В январе с.г. из 150 тыс. отселенных из нее 32 тыс. все еще проживали в поселках временного размещения или у родственников в других префектурах.

По решению о новой Базовой политике восстановительных работ (2019) в правительстве будет сформирована наделенная большими правами организация, которая должна заменить существующее, созданное сроком на 10 лет до марта 2021 года Агентство по реконструкции в восстановлении северо-восточных районов Японии. В решении правительства подчеркивается, что новая структура создается для «окончательной ликвидации последствий катастрофы», руководя процессом «на основе компромиссов между участниками работ», что подчеркивает необходимость организации взаимодействия различных структур.

В комментариях СМИ отмечается, что статус агентства повышается, возглавлять его будет министр правительства.Уже начаты подготовительные мероприятия по формированию новой организации, например работа над законопроектами по ее задачам и статусу. В целом принятие правительством Японии новой Базовой политики по ликвидации последствий катастрофы на АЭС «Фукусима 1», констатируют СМИ, свидетельствует о решимости руководства страны ускорить ход восстановительных работ.

Эту решимость подтвердил премьер-министр страны Синдзо Абэ, посетивший 14 апреля ряд объектов в префектуре Фукусима для ознакомления с ходом восстановительных работ. Хотя главная причина поездки была в другом. Ранее один из членов правительства в грубой и даже оскорбительной форме высказался о пострадавших от землетрясения и цунами в марте 2011 года гражданах префектуры, об их пассивном отношении к восстановительным работам. Министр был снят с поста, а глава правительства Абэ лично выехал в префектуру и извинился за слова министра.

В своем выступлении перед гражданами он еще раз подчеркнул необходимость консолидации усилий в решении проблем префектуры Фукусима. «Наша основная политика заключается в том, что каждый министр является министром восстановления», – сказал Синдзо Абэ во время своего визита. – Правительство подтверждает стремление сделать все возможное для возрождения Фукусимы и Северо-Восточной Японии».

После поражения в войне и 200 лет политической турбулентности, когда в отдельные годы в Японии регистрировалось до полутора десятков политических партий, к осени 1955 года в стране произошла консолидация на флангах партийной структуры. На левом фланге 13 октября объединились правая и левая Социалистические партии в единую Социалистическую партию Японии (СПЯ). Вслед за этим 15 ноября на правом фланге в результате слияния Либеральной и Демократической партий сформировалась Либерально-демократическая партия (ЛДП), которая стала самой крупной по численности партией в двухпалатном парламенте страны. Особенно важно большинство в Палате представителей, так называемой нижней, которая по Конституции имеет ряд преимуществ перед Палатой советников, верхней, в том числе и при выборах премьер-министра.

С ноября 1955 года ЛДП начала уверенно удерживать большинство на выборах в палату представителей. В стране сформировалась весьма стабильная так называемая полуторапартийная система, правящая ЛДП и оппонирующая ей СПЯ, которую политологи называли «партией вечной оппозиции». СПЯ опиралась на левые профсоюзы, но так и не смогла добиться большинства над либерал-демократами в Палате представителей даже в коалициях. ЛДП побеждала во многом потому, что опиралась на более широкий электорат. В руководящих документах ЛДП, в том числе и в уставе партия определялась как «прогрессивная народная политическая партия».

В программных документах ЛДП указывается также, что партия выступает за «свободное предпринимательство», которое будет вестись на основе «комплексного и планового характера» при одновременном проведении «сильной политики социального обеспечения». Можно констатировать, что в дальнейшем это не только провозглашалось, но и выполнялось. Уже к 1960 году в стране была введена система страховой медицины, практически полностью финансируемой государством, при мизерных взносах граждан. Была отменена плата за обучение детей до 9-го класса школы. Во многом благодаря социальным программам в Японии прекратилось проведение профсоюзами так называемых разрушительных забастовок с остановкой производства.

Остановимся на энергетических программах как основе всего экономического развития любой страны. В Японии в 1950-х годах предлагалось решать проблемы энергообеспечения за счет внутренних ресурсов, развития угледобычи, единственного собственного энергоресурса в стране. Но очень быстро выяснилось, что обеспечить потребности страны в первичных энергоресурсах можно только за счет импорта все того же угля.

Искалась ему альтернатива. В конце 1950-х годов группа молодых японских политиков во главе с Ясухиро Накасонэ (видный лидер ЛДП, позднее премьер-министр) обратила внимание на планы США по развитию атомной энергетики. В Японии была создана группа ученых для оценки перспектив этого энергетического ресурса, выделены государственные ассигнования на предварительные исследования и оценки перспектив. Однако на рубеже 1959–1960-х годов в Персидском заливе были открыты колоссальные запасы нефти, дешевой и легко транспортируемой танкерами в Японию. Ей было отдано предпочтение как основному энергетическому ресурсу. Атомный проект вполне обоснованно был отложен.

В соответствии с программными документами ЛДП все дальнейшее экономическое развитие в стране, и энергообеспечение в том числе, носило «комплексный и плановый» характер. Одной из задач в судостроении, например в комплексе с проблемами энергетики, ставилось развитие танкерного флота для поставок нефти. Было налажено серийное производство танкеров водоизмещением 312 тыс. т. Если экономические планы выполнялись раньше или срывались по каким-то форс-мажорным причинам, то они пересматривались. Но всегда эти документы были важными ориентирами для развития бизнеса.

В качестве примера можно привести принятый в 1960 году амбициозный План удвоения национального дохода за 10 лет. Это была долгосрочная программа капиталовложений, которая предусматривала корректировки приоритетов по отраслям. Вся государственная машина (налоговая и финансовая система, бюджет, даже образование) была настроена на всемерное содействие отечественному предпринимательству. Все проводилось под лозунгом: «Что хорошо для приоритетных фирм, то хорошо для всей экономики и для народа».

Ежегодный рост ВВП в процентах был двузначным. Поэтому в 1965 году был принят Промежуточный экономический план, а в 1967-м пятилетний План экономического и социального развития. Он также был пересмотрен досрочно, и в 1970 году был принят шестилетний Новый план экономического и социального развития 1970–1976. Все эти планы предусматривали наращивание мощностей тепловых электростанций (ТЭС).

Ход выполнения программ и планов контролировался правительственными органами, а деловой мир доверял правительству этот контроль, добровольно предоставляя ему свои добротные годовые отчеты.

Были в планах правительства и ошибки, но они исправлялись. Так, большим стратегическим просчетом было то, что все экономические программы с середины 1950-х годов предусматривали преимущественно экстенсивное развитие производства, что требовало соответствующего и даже значительно большего наращивания производства энергии, а это достигалось только ТЭС. Что казалось логичным.Строительство ТЭС не требовало больших капиталовложений, а главное – обеспечивало быстрое наращивание их мощностей. За десятилетие с 1960 года выработка энергии ТЭС увеличилась почти в пять раз. Про атомный проект в это десятилетие не вспоминали.

Курс на рост ВВП любой ценой требовал соответствующего энергообеспечения. С большим опозданием было осознано, что опора на ТЭС грозит сложными проблемами. Работа ТЭС обеспечивалась импортом, в основном нефти и угля. За период 1954–1974 годов доля импортных энергоресурсов в их общем потреблении возросла с 23 до 93%. Росла и их доля в денежном выражении в общем японском импорте. Поэтому сильный удар по внешнеторговому балансу страны привел к краху Бреттон-Вудской финансовой системы (1971–1973), когда Японии пришлось ввести обменный курс иены, повысив его с 360 до 240 иен за доллар. Неприятности продолжились в связи с нефтяным кризисом (1973), сопровождавшимся резким ростом закупочной цены на нефть.

Но опора на ТЭС вызывала не только финансовые проблемы. В стране стремительно ухудшалась экологическая обстановка, что наглядно проявлялось в крупных городах. Это был просчет в долгосрочном прогнозе. Проблема необходимости защиты окружающей среды встала с конца 1960-х годов. Наиболее зримо она проявилась в июле 1970 года, когда за один день на улицах Токио было зарегистрировано массовое, более 6 тыс. человек, отравление фотохимическим смогом с довольно тяжелыми последствиями для многих.

Этот инцидент вызвал тревогу по всей Японии. Реакция правительств ЛДП была весьма быстрой. В стране началось формирование многоуровневого контроля за окружающей средой, подкрепляемого более полутора десятками связанных с экологией базовых законов. В 1971 году было учреждено Агентство по охране окружающей среды, а в следующем году вступил в силу закон о сохранении природной среды.

Эти законы и меры заставили деловые круги расширить капиталовложения в очистные сооружения и оборудование, в энергосберегающие технологии, что ухудшало показатели ВВП. Но Япония стала экспортером такого оборудования. Правительство, со своей стороны, стимулировало экологическое движение, даже более того, было вынуждено перейти к политике «умеренного экономического роста» и отказаться от курса на рост ВВП любой ценой.

Важно, что с начала 1970-х годов программы развития энергетики Японии начали тесно увязываться с обязательствами по международным соглашениям о сокращении выбросов парниковых газов. Именно поэтому в принятой в 1975 году правительством Японии 10-летней программе обеспечения экономики страны энергетическим сырьем ставилась задача значительно ослабить зависимость страны от импорта углеводородного топлива. Достигнуть этого предполагалось за счет увеличения в те же годы доли АЭС с 0,8 до 9,6%, а также повышения энергоэффективности во всех сферах, энергосбережения и других мер.

10-летняя программа 1975 года включала долгосрочный курс на развитие атомной энергетики с перспективой, что на нее к 2050 году будет приходиться более половины мощностей электрогенерации в Японии. На это во многом были направлены и предлагавшиеся реформы в сфере энергетики в так называемом докладе Маэкавы. С 1985 года над докладом работала большая группа специалистов во главе с Харуо Маэкавой (Haruo Maekawa), бывшим председателем Банка Японии. Ряд промежуточных выводов и предложений доклада публиковались и широко обсуждались в СМИ. Окончательный текст был опубликован в 1987 году.

В докладе излагалась программа трансформации экономической структуры Японии до конца века. Это была концепция преобразования Японии в международное государство, гармонично интегрированное в глобальную экономическую систему. Но одновременно и развитие государства во внутренне сбалансированный социально-экономический организм.

Ряд предлагавшихся в докладе структурных реформ в энергетике на практике уже велся, но рекомендовалась их интенсификация. Например, движение к цели, согласно которой половина электрогенерации в стране должна приходиться на АЭС к 2050 году, уверенно выполнялось. По энергетическим программам правительств ЛДП в стране ежегодно вводились в строй один-два реактора.

Предложение доклада о свертывании добычи угля на шахтах Японии на деле также уже началось расширением поставок более дешевого угля, добываемого открытым способом в Австралии. Правительственные меры побуждали руководство корпораций черной металлургии свертывать свой энергоемкий доменный сектор и наращивать импорт чугуна, а основное внимание уделять развитию проката тонколистовой стали с высокой добавленной стоимостью. Нацеленность на производство «товаров с высокой добавленной стоимостью» было лейтмотивом доклада, а это весьма существенно способствовало снижению энергопотребления.

Свертывание ТЭС и замена их мощностями АЭС отражались в среднесрочных энергетических программах правительства. Обязательность их принятия была даже закреплена законом 2002 года «Об основах энергетической политики», который предписывал составлять базовые энергетические планы с перспективой на пять лет. Такие планы были приняты в 2003 и 2007 годах правительствами ЛДП. В Базовом энергетическом плане 2007 года был провозглашен курс на развитие «безуглеродной атомной энергетики с замкнутым топливным циклом». Продолжалось планомерное развитие атомной энергетики. Ожидалось, что новый Базовый энергетический план будет принят в 2011–2012 годах и что в нем будут определены конкретные задачи по внедрению замкнутого топливного цикла. Однако его принятию помешала нестабильность политической обстановки в стране.

В августе 2009 года ЛДП впервые проиграла на выборах в нижнюю, ключевую палату парламента. Этот проигрыш был обусловлен рядом причин. Либерал-демократы в первые два десятилетия удерживали власть за счет своих социальных программ. Их главные оппоненты, социалисты, на этом фоне утрачивали свое влияние у избирателей, и даже переход СПЯ на социал-демократические принципы не позволил социалистам выступать ведущей оппозиционной партией. В 1990-х годах началось переформирование всей структуры партий оппозиции, особенно левого спектра, но без явного лидера.

Однако и ЛДП теряла избирателей. У руководства ЛДП, во многом из-за отсутствия весомой оппозиции, утрачивалось чувство ответственности перед избирателями. При этом, как считают японские социологи, недостаточно учитывались и социальные запросы населения, связанные, например, с его старением. Характерная для ЛДП фракционность партии перерождалась в коррупционность в деятельности, были случаи злоупотребления служебным положением. В руководстве самой ЛДП были заметные политики, которых это возмущало. Они покидали ЛДП вместе со своими сторонниками и формировали новые буржуазные партии. С середины 1970-х годов ЛДП едва удерживала простое большинство в нижней ключевой палате, а в верхней иногда даже утрачивала.

В нулевых годах сформировалась Демократическая партия Японии (ДПЯ), во многом близкая по программе ЛДП в партийном спектре. Руководство ДПЯ позиционировало свою партию как либеральную, но, в отличие от ЛДП, более решительно выступающую за дерегулирование экономики, ограничивая в ней присутствие государства, за сокращение крупных бюджетных проектов, отказ от государственных субсидий, хотя эти меры применялись правительствами ЛДП, но только в случаях необходимости сдержать экономический спад. Но главное место в программе ДПЯ занимали обещания по расширению бюджетной поддержки в социальной сфере.

Во многом поэтому на выборах в августе 2009 года в нижнюю палату парламента ДПЯ одержала пусть не очень убедительную, но победу над ЛДП и смогла в сентябре в коалиции с Социал-демократической партией Японии (СДПЯ) сформировать кабинет министров.

ЛДП проиграла, несмотря на то что партия десятилетия демонстрировала высокую эффективность своей политики в сфере экономики и решении многих социальных проблем. Большая заслуга этой эффективности объясняется тесным взаимодействием политиков ЛДП с бюрократами министерств. И что не менее значимо – понимание и поддержка национальными деловыми кругами важности эффективной работы подобного тандема для стабильности в стране. Видные представители бизнеса в послевоенные годы заявляли, что руководствуются принципом «что выгодно государству, то выгодно и мне». Хотя при этом они всегда подчеркивали свою непричастность к решениям тандема политики–бюрократы.

Избиратели и деловой мир Японии ожидали от ДПЯ предложений по выполнению предвыборных обещаний, в том числе и нового Базового энергетического плана. Однако руководство ДПЯ всего за полтора года нахождения партии во власти допустило много явных просчетов как во внешней, так и во внутренней политике.

В ходе предвыборной кампании как-то незамеченным и у политологов, и тем более у избирателей прошло провозглашение руководством ДПЯ курса на повышение роли политиков над бюрократами в выработке законодательных предложений. Тогда как при ЛДП для этой пары характерным было взаимодействие на основе единства цели – «выгода государства».

Демонстративное отстранение руководством ДПЯ министерских бюрократов от подготовки конкретных решений сразу же отрицательно проявилось во внешнеполитической сфере. Например, заметное охлаждение в отношениях Токио с Вашингтоном вызвали заявления руководства ДПЯ о намерении пересмотреть условия японо-американского договора безопасности, хотя чиновники МИДа заранее предупреждали об этом политиков. Таких примеров было много и в других сферах.

Все шло к роспуску парламента и досрочным выборам, во многом из-за неспособности ДПЯ вовремя утвердить бюджет на очередной, 2011 финансовый год, который начинается в Японии с 1 апреля. Один из политических обозревателей даже написал, что спасти ДПЯ от краха может только «чрезвычайная природная катастрофа». Как накликал беду, которая произошла 11 марта.

«Фукусима» помогла ДПЯ удержаться во власти, но лишь на время. Руководства оппозиционных партий, и прежде всего самой крупной из них, ЛДП, посчитали, что роспуск парламента и политическая нестабильность в связи с выборами помешает организации восстановительных работ. Однако в кризисной обстановке руководство ДПЯ вновь показало свою неспособность эффективного управления страной.

Руководители всех политических партий понимали, что роспуск парламента неизбежен, и готовились к предстоящим выборам. Естественно, учитывались массовые выступления граждан против АЭС. От ДПЯ, как правящей партии, избиратели прежде всего ожидали четкого разъяснения энергетической политики партии.

В сентябре 2012 года правительство ДПЯ в своей Инновационной стратегии в области энергетики и окружающей среды определило курс на «нулевую ядерную генерацию к 2030-м годам». Это был довольно краткий документ, по оценкам СМИ, похожий на предвыборный манифест с провозглашением в перспективе скорейшего отказа от АЭС. В СМИ он часто рассматривается как третий Базовый энергетический план. Отказ от АЭС был и в предвыборных программах почти всех других партий. Итог выборов показал, что их руководители просчитались.

В отличие от них руководители ЛДП и ее председатель Абэ в ходе предвыборной компании воздерживались от популистских заявлений в отношении АЭС. Это, по оценке политологов, принесло ЛДП более 3 млн голосов занятых в атомной энергетике граждан и членов их семей, а также лиц, занятых в производстве оборудования для АЭС. Многие избиратели понимали и учитывали то, что полный отказ от АЭС вызовет проблемы в экономике.

В конечном счете либерал-демократы одержали весьма уверенную победу на прошедших в декабре 2012 года выборах в нижнюю палату парламента. А летом 2013 года и на выборах в верхнюю палату. По политическим мотивам ЛДП в парламенте выступает в коалиции с клерикальной партией «Комэйто». Количество депутатов парламента коалиции превышает две трети общей численности парламентариев. По Конституции это необходимое соотношение для начала процедуры пересмотра Основного закона, что ставит целью премьер-министр Абэ.

Сразу после возвращения во власть в декабре 2012 года руководство ЛДП начало выработку новых подходов в энергетической политике с учетом катастрофы на АЭС «Фукусима 1». В январе 2013 года был сформирован новый состав Комиссии по ядерной безопасности (КЯБ). Она была учреждена еще при правительстве ДПЯ, но новый состав, по оценке японских специалистов, был расширен и укреплен специалистами в сфере безопасности.

К марту КЯБ были разработаны новые значительно повышенные требования к обеспечению безопасности АЭС. Требования широко обсуждались в СМИ. К июлю после незначительных поправок требования были законодательно приняты, как и положение о порядке проверок соответствия требованиям объектов АЭС и роли местных органов власти при выдаче разрешения на работу АЭС.

Предусматривалась постепенность введения требований нового закона к безопасности реакторов. До катастрофы на «Фукусиме 1» в Японии было в рабочем состоянии 54 силовых реактора. По действовавшему тогда законодательству каждый из них через 13 месяцев останавливался на профилактические освидетельствования, и, если проблем не было, запускался в работу. Но реактор, остановленный после принятия нового закона, мог быть запущен только после получения сертификата КЯБ о соответствии реактора новым требованиям.

Требования были довольно жесткими и охватывали большой спектр мер, предусматривающих значительные капиталовложения. Например, строительство запасных пунктов управления, защитные мер от цунами, в том числе возведение волноломов высотой более 20 м. А также такие «мелочи», как прокладка защищенных кабелей энергопитания, и многое другое.

Предусматривался двухэтапный процесс рассмотрения заявки на получение сертификата, разрешающего запуск реактора. На первом этапе вместе с официальной заявкой владельцы реактора подавали пакет документов, свидетельствующих о выполнении требований. Почти сразу региональные электроэнергетические компании (РЭЭК) подготовили заявки на запуск более десятка реакторов. Но большинство заявок было возвращено на доработку с указаниями подтвердить обоснованность выводов в документах. Если по документам замечаний не было, то специальная комиссия КЯБ на втором этапе проводила проверку на местах. Очень часто вновь были замечания и требования устранить их.

Руководству РЭЭК стало ясно, что получение сертификата безопасности – это серьезная проверка, а на приведение реакторов в соответствие требованиям необходимы большие капиталовложения и время. Стали оцениваться рентабельность работ и время окупаемости затрат. Ряд реакторов были сразу отнесены в разряд неокупаемых, устаревших и подлежащих скрапированию. Но у деловых кругов не было достаточной ясности в долгосрочных взглядах правительства на развитие энергетики в целом и атомной в том числе.

В 2014 году в соответствии законом 2002 года «Об основах энергетической политики» был принят очередной Базовый энергетический план, четвертый после 2002 года. В нем атомной энергетике отводилась роль «важного источника, обеспечивающего базовые потребности». Это был возврат к курсу на развитие атомной энергетики со значительным повышением требований к ее безопасности. Последнее обеспечивалось твердым выполнением своих функций КЯБ. Перспективной задачей ставилось «снизить, насколько возможно» зависимость от ядерной энергетики за счет стимулирования использования возобновляемых источников энергии (ВИЭ).

На основе четвертого Базового плана в 2015 году были определены «Долгосрочные национальные перспективы энергетического спроса и предложения». В соответствии с этим документом в 2030 году из общей генерации в стране на АЭС должно приходиться 20–22%, на возобновляемые источники (ВИЭ) – 22–24%, на тепловую энергетику (ТЭС) – 22–24%.

Долгосрочная стратегия развития атомной энергетики и ее место в энергетике страны после «Фукусимы» были сформулированы в апреле 2018 года с публикацией доклада группы экспертов Консультативного совета при Министерстве экономики и промышленности с первым после «Фукусимы» прогнозом развития энергетики Японии до 2050 года. Каких-либо официальных оценочных комментариев доклада со стороны правительственных органов не было.

Журналисты надеялись на более конкретное обсуждение деталей и перспектив энергетики при ожидаемом утверждении пятого Базового пятилетнего плана. Поэтому прогноз экспертов остался практически без каких-либо оценок и критических комментариев в СМИ. А в мае он был утвержден правительством страны под названием «Долгосрочная энергетическая стратегия и перспективы развития национальной энергетики на период до 2050-х годов».

На основе его рекомендаций 3 июля 2018 года кабинетом министров был принят очередной, пятый среднесрочный Базовый энергетический план. Но ожидаемого обсуждения также не состоялось. Глава Министерства экономики и промышленности пояснил журналистам, что со времени принятия четвертого Базового плана «особых технологических перемен не произошло» и, по его мнению, «необходимости коренного пересмотра энергетической политики нет».

Фактически и Долгосрочная энергетическая стратегия, и пятый Базовый энергетический план, по оценке СМИ, являются документами, «задающими вектор политики Японии в области энергетики». В них закрепляется сохранение атомной энергетики в общем энергетическом балансе в 2050-х годах. Конкретно к 2030 году восстановить, как ранее планировалось, ее долю до 20–22% в общей электрогенерации. До «Фукусимы» она достигала около 28%.

На конец января 2019 года 15 реакторов на восьми АЭС в стране признаны удовлетворяющими новым стандартам безопасности. Из них девять реакторов на пяти АЭС возобновили работу. 12 реакторов на восьми АЭС проходили проверки безопасности.

Однако Долгосрочная энергетическая стратегия и пятый Базовый энергетический план во многом вызывают недовольство у руководства организаций деловых кругов Японии, особенно в плане атомной энергетики, отсутствием в них конкретики, расплывчатыми формулировками. Правительство, считают деловые круги, определяя в этих документах ядерную энергетику в качестве основного источника электроэнергии, должно выявить хотя бы примерное соотношение в перспективе доли основных первичных источников энергии в энергетическом балансе страны.

Как бы обобщая все эти претензии, 8 апреля 2019 года председатель Федерации экономических организаций Японии (Кэйданрэн) Хироаки Наканиси выступил на пресс-конференции и изложил содержание доклада со взглядами руководства федерации на состояние в энергетике. Обозреватели отмечают, что подобный документ был подготовлен осенью 2017 года, и тогда его называли «политическими рекомендациями по ядерной энергетике». Кэйданрэн является ведущей из трех организаций бизнеса Японии, и правительство внимательно прислушивается к ее рекомендациям.

Обозреватели обращают внимание на то, что Наканиси избран председателем самого мощного бизнес-лобби страны прошлой весной и занимает руководящую должность в корпорации Hitachi Ltd., которая имеет большую долю в атомной промышленности страны, да и в мире. Считается, что доклад был подготовлен по инициативе Наканиси. В ходе пресс-конференции он изложил основные положения доклада с некоторыми своими комментариями.

В докладе, по общей оценке авторов сообщений о пресс-конференции в СМИ, явно просматривается недовольство руководства федерации тем, что в принятых в прошлом году прогнозах в энергетической сфере нет программ разработки и строительства новых ядерных реакторов. Констатация того, что после катастрофы на «Фукусиме 1» в стране около 80% энергоснабжения в Японии приходится на ТЭС, увязывается с тем, что АЭС «служат решению экологических проблем, и правительство должно содействовать перезапуску существующих реакторов АЭС, а также строительству новых». При полной гарантии их безопасности и понимания этого населением.

Многие из предложений Наканиси касались возможности как можно полнее использовать время эксплуатации действующих реакторов. Он положительно оценил уже действующий в Японии закон, по которому срок службы ряда типов реакторов может быть увеличен с 40 до 60 лет. При этом, ссылаясь на недавнее продление в США срока эксплуатации ядерных реакторов до 80 лет, Наканиси заявил, что вопросы безопасности, касающиеся периода эксплуатации более 60 лет, должны «рассматриваться с технической точки зрения».

Хироаки Наканиси считает необходимым законодательно закрепить любую возможность продлить сроки службы реакторов. Например, по его мнению, время пребывания реакторов в режиме без топлива не должно входить в срок их службы. А это у многих реакторов за годы после «Фукусимы» уже превышает 20% от разрешенного законом срока. Наканиси сомневается в возможности эффективного использования в Японии возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в связи с трудностями их размещения, но главным образом из-за недостаточного развития электросетей в стране. Без модернизации инфраструктур невозможно развитие ВИЭ, считает он.

В нынешних условиях, сделал итоговый вывод на пресс-конференции Наканиси, «энергетика Японии переживает кризис». Вряд ли можно согласиться с такой алармической оценкой. Более правильно считать, что это прежде всего обращение к правительству, которое несколько в другой форме выражено в редакционной статье газеты Yomiuri Shimbun. Для того чтобы компании могли инвестировать без беспокойства, правительство должно четко определить будущий образ своей энергетической политики и развеять чувство неопределенности», – пишет газета.

* * *

В послевоенное время энергетика Японии развивается по планам с довольно четко прописанными целями и средствами их достижения. Правительство составляет планы на основе докладов специально формируемых групп представителей широкого спектра организаций и отдельных специалистов. Рекомендации докладов предлагают рациональные пути выполнения планов и обычно принимаются при достижении консенсуса.

Это обеспечивает жизненную эффективность планов. На практике рекомендации и наметки планов выполняются бизнесом без жестких мер принуждения, в условиях честной конкуренции в рамках принимаемых парламентом законов. Естественно, что деловому миру важны и нужны конкретные цифровые данные в прогнозах для планирования развития своего бизнеса. К этому японский бизнес уже привык за десятилетия составления среднесрочных планов в сфере энергетики.

В принятых правительством Японии в 2018 году энергетических планах такой конкретики нет. Можно предполагать разные причины этого, но скорее всего причина в том, что сейчас весьма трудно предугадать направления развития энергетики даже на два-три десятилетия. Где будет прорыв? В пятом Базовом плане, например, указывается водород как перспективный источник первичной энергии. Развитие атомной энергетики в Японии планировалось с 1975 года до 2050-х годов. В японских планах она сохраняется, но без прежних перспектив развития.

-------------------------------------------------------------------

Хотите оперативно узнавать о выходе других полезных материалов на сайте "ГИС-Профи"?
Подписывайтесь на нашу страницу в Facebook.
Ставьте отметку "Нравится", и актуальная информация о важнейших событиях в энергетике России и мира появится в Вашей личной новостной ленте в социальной сети.